“Владыко, смените собеседника”
Автор: Екатерина
Растерянность — пожалуй, лучшего слова для характеристики нынешнего настроения в церковных кругах Украины не подберешь. УпразднениеГоскомрелигий. Туманные нормы касательно церковных пожертвований, выписанные в новом Налоговом кодексе. Ничем не прикрытый фаворитизм в церковной политике власти действительность превосходит самые нелепые прогнозы. Спешно собравшиеся в начале недели на круглый стол «Діалог між владою та конфесіями в контексті сучасної європейської системи цінностей» представители религиозных организаций и церквей вид имели бледный. Речи их выдавали главным образом непонимание с толикой обиды. Резолюция, в которой в одну кучу свалили Госкомрелигий, НЭК по морали, нашу хваленую «глубокую религиозность» и т.п., казалась почти истеричной — те, кто ее принимал, должно быть, прекрасно понимали, что это глас вопиющего в пустыне.
Само название — «Диалог между властью и конфессиями» — выглядит в нынешнем контексте обветшалым. Несмотря на постоянные обращения Всеукраинского совета церквей и религиозных организаций, президент Украины с момента инаугурации до сих пор не выкроил и получаса для встречи. Кажется, это достаточно ясно дает понять, что ни религиозные организации, ни их проблемы и мнения ему не интересны. С теми из них, кто ему интересен, он встречается регулярно. Впрочем, упомянутый круглый стол все-таки был удостоен некоторого внимания — на его открытии выступила Анна Герман. Она в двух словах пояснила присутствующим, что их нарекания неуместны — ведь президент уже говорил, что все церкви в Украине равны. Она также напомнила присутствующим владыкам, что в стране наблюдается нехватка моральных качеств и милосердия — видимо, намекая на то, что им следует заниматься именно этим, а не в политику соваться, и не за законы тревожиться. После чего замглавы администрации президента отбыла, пообещав, впрочем, в дальнейшем ознакомиться с материалами круглого стола. Послушать, что представители церкви хотели бы сказать власти, и/или дать им какие-то разъяснения, не вписывалось в ее рабочий график.
У кого-то еще есть вопросы по поводу «диалога между властью и конфессиями»?
Изъятый орган
Разъяснения получить хотелось бы многим — не только священноначалию украинских церквей. В частности, по поводу упразднения Госкомрелигий и особенностей налогового законодательства. Госкомрелигий, напомню, пал жертвой админреформы — его полномочия распределились между Государственной регистрационной службой и Министерством культуры. Не то чтобы решение об очередной реорганизации Госкомрелигий было новостью — этим «развлекается» уже не первый президент Украины. Но эта структура все равно возрождалась. При всех особенностях этого органа, он, как правило, играл роль демпфера в межконфессиональных конфликтах, а также между властью и церквями. В тишине его коридоров и кабинетов глохнет все — от начальственного рокота до истерических голосков спорщиков за сельский храм-развалюшку. Возможно, с точки зрения эффективности, вертикали, реформ и прочих прекрасных вещей — это ужасно. Но в условиях наших еще недавно весьма скверных межконфессиональных конфликтов — это лучшее, что можно предложить.
— Такая структура, как Госкомрелигий, с точки зрения Европы или наших ближайших соседей может казаться анахронизмом. Но в Украине особая религиозная ситуация, — утверждает епископ Евстратий Зоря, глава Информационного управления УПЦ КП. — Между основными нашими конфессиями пусть не острый, но все же конфликт. Поэтому у нас есть особая потребность во взвешенной, профессионально обеспеченной политике в области религии. Большинство представителей украинской власти знакомо с религией на уровне, в лучшем случае, катехизиса. Они, возможно, знают что-то о православии и католицизме, но чаще всего очень мало об исламе и, тем более, множестве новейших религиозных течений. Кроме того, государство нуждается в профессиональном анализе ситуации с точки зрения государственного интереса. Если чиновник воспринимает любую просьбу со стороны церкви чуть ли не как долг, то ни к чему хорошему это не приводит — мы видим это сейчас на примерах. Решение принимается, вызывает общественный протест, и все начинают ломать головы, как бы из этой ситуации выйти. Не лучше ли с самого начала продумать последствия? Я понимаю верующего человека, которому, когда церковь просит, отказать очень сложно. Но даже верующий человек должен понимать, что не все церковные просьбы продиктованы исключительно церковными интересами. Поэтому нужна структура, которая будет профессионально и критически оценивать ситуацию, руководствуясь прежде всего интересами государства.
Нынешняя власть (во многом, как и прежняя) склонна то ли недооценивать ситуацию, то ли переоценивать свои в ней силы. К тому же перед глазами прекрасный опыт российских коллег, у которых нет единого органа, отвечающего за государственную политику в области религии и церкви. Да и наши церковники еще совсем недавно ворчали на Госкомрелигий в том смысле, что это, мол, «сталинский пережиток». Однако теперь, когда «пережиток» ликвидировали, заволновались. Местами даже запаниковали. Потому что за этим решением явно увиделась как раз «российская модель», в которой и речи нет ни о каком «равенстве религий», в которой «государственной церкви» действительно не нужны регулирующие органы, посредники между ней и властью. Потому что с властью она на короткой ноге. Местами она и есть власть.
Стоит ли удивляться? У нас теперь в чести российские модели. К тому же президент Украины и патриарх Московский крепко дружат. То есть в Украине ему посредники тоже не нужны.
Член или нет?
Еще одним удобным рычагом для «ручного управления» в области государственно-церковных отношений может оказаться норма о налогообложении на пожертвования. Заметьте, не на все пожертвования, что было бы в каком-то смысле проще. А на некоторые. Эта «избранность» подана в таких терминах, что отныне никто не может спать спокойно ввиду уплаченных налогов.
— Норма выписана так, что ее толкование остается на усмотрение исполнителей, — говорит епископ Евстратий. — Если пожертвование будет расценено как «взнос членов и основателей религиозной организации», то оно облагается налогом. Но при желании всегда можно сказать: раз человек — член православной церкви, значит пожертвование, которое он положил в кружку, является «взносом члена организации». У нас нет официального толкования, кто является «членом организации» в данном случае, а кто не является. Кроме того, каким образом будет осуществляться контроль? В православной церкви существует принцип анонимности пожертвования. Для этого и ставятся кружки — подходите и кладете, сколько считаете нужным. Поэтому кассовые аппараты не соответствуют нашим принципам. Кроме того, Церковь слишком хорошо помнит советские времена. С неугодными священниками тогда расправлялись, в частности, с помощью непомерных штрафов за малейшее финансовое нарушение. Поэтому мы так осторожно относимся к любой попытке усилить контроль над Церковью со стороны государства.
Глава Синодального информационно-просветительского отдела УПЦ о. Георгий Коваленко смотрит на вещи несколько увереннее:
— Церковь еще в советское время научилась жить независимо от государства, в том числе экономически. Церковные общины будут реагировать не на слова, написанные в кодексе, а на конкретные действия госчиновников или налоговиков. Если новые правила окажутся для церкви неудобными, она будет защищать права своих общин. Что с нами может сделать государство? Главное, чтобы не запрещали молиться и исповедовать веру. А к новому Налоговому кодексу мы приспособимся. А не приспособимся — перейдем на наличные и на натуральное хозяйство.
Возможно, это «техническая» ошибка, допущенная при разработке кодекса. Ведь это старая традиция отечественного законодательства — валить в одну кучу неприбыльные и религиозные организации. В таком случае, возможно, она будет исправлена. Но остается вероятность того, что эта норма приживется. Не столько даже из-за того, что кто-то хочет «давить» и «расправляться», сколько из обыкновенной жадности — это ж сколько денег идет мимо казны в церковные кассы! Большинство разработчиков подобных норм живут «столичными» (во всяком случае, городскими) представлениями о «богатых приходах» и батюшках на «мерседесах». Они никогда не видели «бедных» приходов. Впрочем, когда это власть думала о бедных? Вопрос о финансовом обеспечении церкви, прихода, священнослужителей — особый и совсем не такой простой, как кажется после прочтения очередного разоблачительного опуса о «продаже треб». Здесь только скажу, что, возможно, урегулировать налогообложение и финансовые взаимоотношения граждан и церкви, государства и церкви каким-то образом надо. Но в нынешнем виде «налог на веру» хорош, и правда, разве что в качестве команды «взять!»
Статус не по средствам
Финансовые отношения государства и церкви, впрочем, у нас не исчерпываются нормами Налогового кодекса и прочих законодательных актов. Во всяком случае, отношения государства с некоторыми из церквей подчиняются не правилам, а сплошь исключениям. Вероятно, упразднение Госкомрелигий не вызвало бы такого ажиотажа у представителей церкви, если бы не этот нюанс —нынешняя украинская власть откровенно отдает предпочтение УПЦ МП (пусть меня простят, но с некоторых пор отмершее было «расширение» МП снова становится актуальным). У этой Церкви как будто нет проблем с «диалогом» — представители высшей власти не устают демонстрировать свою благосклонность, посещать, принимать, лоббировать и т.д. Слова управделами УПЦ архиепископа Митрофана о том, что «у нас нет привилегированных конфессий», на этом фоне звучат просто юмористически. Особенно в устах человека, совсем недавно подписавшего письмо с просьбой запретить представителям одной из «равных» церквей править службы на киевских кладбищах.
УПЦ один за другим выкатывает пробные шары — выселение музеев и художественных мастерских с территории Киево-Печерской лавры, претензии на территорию и сооружения заповедника «Херсонес Таврический», попытка убрать конкурентов с богатых киевских кладбищ, странная просьба о вывозе зерна в Россию сверх квот в пользу строящегося собора — неполный список. Резкое повышение частоты возникающих скандалов и скандальчиков заставляет думать, что эта активизация неспроста — в УПЦ нащупывают границу дозволенного, которая в последнее время заметно изменила очертания.
«Соработничество» с властью открывает возможности, от которых трудно отказаться. Привычка брать, пока дают — особенность нашей общей психологии. Не стоит упрекать именно церковников за то, что они так поступают. Сейчас перед УПЦ стоит колоссальная задача — построить в Киеве Кафедральный собор, согласно проекту — самый большой в православной Европе, «Софию Киевскую ХХІ века». Неужели киевские церкви УПЦ ломятся от наплыва народа (не дважды в год — на Рождество и Пасху, а на каждую воскресную службу)? Если так, то, казалось бы, ни к чему «трясти» киевский бюджет и фарцевать зерном — достаточно попросить своих верных о посильном пожертвовании. Откуда эта русская страсть сделать что-то самое большое, не слишком тревожась о функциональности (из Царь-пушки никогда не стреляли, из царь-рюмки никто ни глотка не выпил и т.п.)? Да и нужно ли это делать сейчас? Ведь кризис, бедность, безработица… Не слишком ли это дорогая покупка для нас? Впрочем, не о нас речь. Речь о статусе. И, соответственно, статусных вещах. Вот только почему статусные вещи покупаются за наш счет?
— Строительство Кафедрального собора и Духовно-просветительского центра УПЦ началось в этом году, — говорит протоиерей Георгий Коваленко. — За год в фундамент собора было забито 576 свай. За все это время на строительство не было израсходовано ни одной бюджетной копейки. Строительство ведется исключительно за счет пожертвований приходов, предприятий, частных лиц. Решение Киевсовета о выделении 11 млн. грн. касается модернизации теплосетей и канализации Печерского района. Да, мы тоже будем пользоваться этими сетями. Но это надо не только нам, но и другим жителям района. То есть Киевсовет выделил средства в пользу киевлян. А что касается предложения народных депутатов относительно налоговых льгот, то речь идет о том, чтобы не облагали налогом пожертвования на строительство. Думаю, это справедливо. Люди отдают деньги на доброе, социально значимое дело. Думаю, адресное использование заработанных денег может сделать более эффективными некоторые государственные проекты и уменьшить уровень коррупции.
Возможно, о.Георгий не слишком внимательно вчитывался в законопроект о внесении изменений в Налоговый кодекс, в частности касающихся строительства Кафедрального собора УПЦ, внесенный в Верховную Раду депутатами от Партии регионов. Кроме освобождения от налогов пожертвований, речь в нем идет также об освобождении от НДС операций по поставке товаров и услуг, строительно-монтажных работ, ввоза на таможенную территорию Украины товаров, в том числе материалов и оборудования для строительства. Предлагается освободить от налога на прибыль также предприятия, которые направят не меньше 50% прибыли на нужды строительства.
Нет проблем, пусть мы примем тезис о том, что построить величественный храм — дело всенародное, дело государственной важности. Для этого действительно можно пощипать казну, ввести налоговые льготы, разрешить не до конца прозрачные финансовые операции. На святое — не жалко. Но только, как говорил отец Браун, для всех один закон или для всех одинаковое беззаконие — от «самой массовой» УПЦ до сельской протестантской общины на двадцать персон. Но пока грекокатолики не могут вернуть НДС за строительство своего собора в Киеве — на совершенно законных основаниях, хочется посоветовать представителям УПЦ и администрации президента не утомлять слух рассказами о том, что «у власти в церковном вопросе преференций нет».
* * *
Характерно, что даже теперь, когда с преференциями, судьбой государственно-церковного диалога и прочими вещами, кажется, все стало относительно ясно, представители религиозных организаций не протестуют — они выражают недоумение, призывают к конструктивному диалогу, напоминают о нашей глубокой религиозности. Вот и за круглым столом никто не попросил Анну Герман прекратить демагогию о «всеобщем равенстве» — а ведь за аргументами в карман лезть не пришлось бы. А заодно попросить не учить владык, что именно «разумное, доброе, вечное» они должны сеять в умах украинцев — им это в семинариях и духовных академиях неоднократно рассказали, еще и на экзаменах повторить заставили. Владык можно понять — они будут терпеливы. Во-первых, сан обязывает, во-вторых, не хотят терять то, что уже приобрели. Они все еще надеются договориться хотя бы о сохранении статус-кво. Стоит ли эта надежда того, чтобы молчать, когда кто-то в твоем присутствии называет черное белым?
Многие владыки церкви вспоминают, что «за ними — народ» только тогда, когда у них «не получается» с властью. Почему они возмущены только сейчас? Неужели упразднение НЭК по морали и Госкомрелигий — вопрос более серьезный, чем другие решения власти, бьющие по простому люду — по их пастве, т.е. собственно по Церкви? Неужели готовящиеся трудовой и жилищный кодексы, пенсионная реформа и прочее таят в себе меньше зла для простого украинца, чем отсутствие в стране НЭК по морали? А в Налоговом кодексе вызывает вопросы только статья, которая касается налогообложения на пожертвования? Неужели все прочее — замечательно?
Священноначалию украинских церквей не позавидуешь. Сейчас оно стоит перед трудным выбором — продолжать так называемый диалог с властью или «идти в народ». Учитывая то, что в нынешних условиях — и сами церковники это признают — «диалог» напоминает беседу немого с глухим, казалось бы, выбор очевиден. Но инерция — страшная вещь. Выступать против власти всегда трудно, а для некоторых наших конфессий — даже несколько нетрадиционно. Но сама жизнь заставляет пересмотреть свои отношения с властью и, как следствие, свои отношения с собственной паствой. Это не случится сегодня. И даже завтра вряд ли. Но это одно из тех испытаний, которые дают нам возможность расставить вещи по своим местам.